* * *
   Когда я подъехал домой, Васька мне доложил:
   - Шеф, тут какая-то кошечка к ребятам прибилась.
   Я пошел посмотреть на котика. Котик сидел на снегу в самой жалостной
  позе. Он был какой-то необыкновенно грязный и уже успел расцарапать нос.
   - Стучать не надо, - сказал я, - ментовку звать на помощь не надо. Ясно?
   Из глаз котика покатились слезы. Я никогда в жизни не видел, чтобы кошки
  плакали. Это было так неожиданно, что я вдруг растрогался. Я-то намеревался
  его подержать в этой шкурке, как в подвале, с недельку, но теперь передумал.
  Банкиры - народ нежный, непуганый, ну где им в лесу за мышами гоняться.
   "Отпущу-ка я тебя вечерком", - подумал я. Но с Астафьевым я, конечно,
  этими планами не поделился, а криво улыбнулся и сказал:
   - Ну что, киса? Принесешь пеню - расколдую. Котик заплакал. Ему было
  ясно, что в таком виде сорок пять миллиардов рублей ему не одолжат даже в
  собственном банке.
   Я усмехнулся и прошел в дом, где в широкой, отделанной дорогим деревом
  гостиной уже накрывали на стол. Через два часа за окном гостиной послышалось
  мяуканье. Я выглянул со второго этажа. Так и есть: котик сидел на земле под
  окном и жалобно попискивал. Проголодался. Я выудил из подливки кусок мяса и
  подошел к окну.
   - Что, киса, есть хочешь? - спросил я, наклоняясь вниз. - Ну, достань!
   Котик медлил. Он сидел на земле, и из голубеньких его глаз катились
  слезы. К хвосту прилип прошлогодний листок.