ор плодов в саду, мне в
  ладонь срывается яблоко. Асмодей, видимо, обижается. Он понимает, что
  стоимость попорченного гобелена несравнима со стоимостью одного яблока. Я с
  хрустом надкусываю фрукт.
   - Тебе открутят, а мне нет, - заявляю я. - И вообще, чего ты бздишь?
  Считай, что ты на практике. Ты у себя в аду за сто лет тому бы не научился,
  что тебе вчера Сережка показал.
   Удрученный Асмодей заморгал длинными ресницами и робко потянул со стола
  журнал с беленькой "маздой", к которой ластится белокурая девица с длинными
  волосами и короткой юбкой.
   - Может, тебе тачку сделать? Я хотел было послать его к черту, но потом
  вгляделся в журнал и улыбнулся.
   - Сделай, - говорю, - и в полном комплекте. Это, - и я стучу по машине, -
  во двор, а это, - и я показываю на девицу, - в постель.
   Яблоко с гобелена оказалось кислое, я выкинул его и пошел посмотреть, что
  там с трупом Астафьева.
   * * *
   Когда я поднялся в свою спальню, Асмодей уже полусидел в кресле в виде
  той самой дамочки из "мазды".
   Дамочка оказалась и в самом деле очаровательной.
   Закувыркали мы с ней всю постель, голова у моей дамочки свалилась набок,
  глазки сияют от восхищения.Кувыркались мы с ней этак полчаса, а потом я
  кончил и скатился с моего беса.И так мне, признаться, хорошо, как никогда в
  жизни ни с одной блядью, не говоря уж о бывшей жене. Была у меня жена - со
  второго курса по третий. Продлилась моя жена ровно столько же,