л Палыч.
  "Сплошное самообожа­ние и самомнение", как сказал Панюков. Кратко и верно. И
  объективно.
  
  x x x
  
   С подобной характеристикой вполне согласился бы отец Вади­ма, если б
  вдруг решил открыть душу. Но этого он не делает никогда. И никому.
   Супруги Холины разительно не похожи друг на друга. Он -- высок, худ,
  замкнут и молчалив. По лицу трудно понять, какие чувства он испытывает, если
  испытывает вообще. Она -- неболь­шого росточка, кругленькая, румяная,
  говорливая. Любая эмоция сразу выплескивается наружу. Жизнь Холиной -- это
  дом, хозяй­ство и главное -- дети: двое сыновей, которых она страстно,
  безмерно любит.
   Старший, двадцатипятилетний Дмитрий, сидит за столом, отдавая должное
  материнской стряпне. А младший, ее малень­кий, ее Вадик, -- невыносимо даже
  подумать -- томится за решеткой!
   Сегодня впервые за долгие-долгие недели Холина утешена. В который раз
  уже перечитывает она какой-то рукописный листок. Ее немного выцветшие, но
  ясные глаза сияют, губы дрожат, и счастливая слезинка скатывается по щеке.
   -- Он снова будет дома, с нами! Ах, Митенька! Возблагодарим судьбу!
   -- Благодарить надо меня и Киру Михайловну.
   -- Кира Михайловна получила и еще получит, мне ничего не жалко! А для
  тебя награда -- само освобождение Вадика. Разве нет?
   -- Еще бы! Кому охота писать в анкете: "брат судим"?