ками накладка. Ну не было у нас
  двоих, хоть ты меня режь. Разобрали. Время на дворе холодное, зима, всем
  погреться охота. Одна есть. Чем богаты. От сердца отрываю.
   - Ну слушай...
   - Да фирма веников не вяжет! - заторопился крепыш. - Обоих обслужит по
  мировым стандартам. Девочка классная, в Париже работала.
   - Заездишь.
   - Жопу ставлю. Сама докажет. - И хрипло пропел: - "Она была в
  Пар-риже..." Не, честно. Работала в Париже. Хрусти капустой, господин
  клиент, у нас вперед, как в лучших домах Лондона. Четыреста.
   - Чего?
   - А того. Ты ж сам заказывал до утра? А телка клевая, не отбросы,
  опять-таки парижская школа... А то я поехал, без тебя хватит любителей на
  парижскую выучку...
   - Ладно, тормози, - усатый вытянул из кармана толстую пачку свернутых
  вдвое бумажек, отсчитал восемь. - Хоккей?
   - Хоккей. Значит, в шесть утра я ее забираю, усек? Да, братила, я отолью?
  В подъезде холодно...
   - Валяй в темпе. И гони телку.
   Усатый немного расслабился, но из прихожей не ушел, стоял, подпирая
  плечом косяк, и ладонь держал на свитере, прикрывавшем заткнутый за пояс
  пистолет.
   В туалете шумно, оглушительно спустили воду, выскочил крепыш, бросил:
   - Дверь не закрывай, сейчас будет парижаночка. - И, топоча, ссыпался
  вниз.
   Дверь осталась распахнутой. Усатый переместился к ней, сузил глаза и
  напряженно вслушивался. Этаж был последний, девятый, так что верхней
  площадки не имелось, и сюрпризов