очти пустынные, летом оживающие из-за наплыва дачников. В одной из таких
  деревушек у Соньки дача. Туда я и направляюсь. Возле железной дороги было
  еще светло, но стоило войти в лес, как я оказалась в темноте.
   Здесь, в лесу, уже хозяйничала ночь. Тропинку потерять я не боялась, но
  идти одной было все-таки жутковато. Я попробовала петь, голос звучал
  как-то неестественно, бодрости мне это не прибавило, я замолчала. И
  подумала о Соньке. Есть люди, которые могут испортить вам день, а есть
  такие, что портят жизнь. Сонька никогда не мелочилась. Сейчас она скорее
  всего смотрит телевизор или спит, как лошадь, и думать не думает, что я
  иду по лесу одна и, между прочим, трушу.
   - Когда-нибудь я ее все-таки поколочу, - громко заявила я, и мне сразу
  стало легче.
   Хотя колотить Соньку дело зряшное, ее можно пережить, как
  землетрясение. Или не пережить.
   Мы познакомились с ней восемь лет назад в Ялте, где вместе отдыхали.
  Вернулись в родной город, и вечером того же дня Сонька заявилась ко мне. С
  тех пор моей правильной, размеренной жизни пришел конец. Вот, к примеру,
  какого черта я иду ночью пешком по лесу? Я иду спасать Соньку. Интересно,
  от чего? Сегодня днем она позвонила мне на работу. Лида Малышева заглянула
  в кабинет и сказала:
   - Маргарита Петровна, вас к телефону. Срочно.
   Я тяжко вздохнула и поплелась на первый этаж, где у