жишь нам и выполнишь предначертание, мы
  тебя отпустим и дадим в дорогу бурдюк с молоком. Ты будешь отвечать?
   Он с силой сжал мои щеки. Я закрыл глаза. Острый свет от потолка давил
  на глаза даже сквозь закрытые веки. Hо я настолько устал, что мне было
  почти все равно. Я уносился далеко.
   Слух противно резали стоны из таких же комнат, где могли находиться мои
  сослуживцы, чудом оставшиеся в живых. Сейчас они, должно быть, завидовали павшим
  товарищам. Я молчал.
   - Он молчит, Ахмед. Hо у нас есть способ разговорить его, верно?
   Меня ударили. Судя по всему прикладом автомата.
   - Сейчас ты нам расскажешь все. - Он произнес какой-то приказ на своем
  диалекте охраннику и тот поспешно бросился его выполнять.
   - Из какой ты части? Твое имя и фамилия? Звание? Быстро!
   Я сосредоточился на боли и струйке крови, сочившейся у меня с разбитых
  губ. Мне стало безумно интересно, почему струйка сворачивает вправо, а не влево.
   В комнату вновь вошел охранник с металлическим прутом в руках. Я видел
  его силуэт, благодаря ослепляющему свету. Он замахнулся и что было сил ударил
  меня прутом по ногам. Я безумно закричал:
   И проснулся. Это сон. Всего лишь страшный сон.
   Поводив глазами по сторонам я убедился, что никаких моджахедов нет, а я
  лежу в нашем армейском госпитале. По лбу у меня сочится пот. Рядом со мной
  сидит медсестра и прикладывает холодную