е и надоедливые - англо-американского блока. И вот уже третий год он только изредка замечал за собой слежку чисто профилактического характера. Сегодня, привычно маневрируя по улицам Копенгагена, он в очередной раз убедился, что наблюдения за ним нет.
   Как всегда, Штерн занял место на заднем сиденье "Опеля", бросив традиционное: "Покрутись по городу". Для него такие слова - игра. Несомненно, он был важным человеком, но хотел еще быть и бонзой от разведки. Хотя черт его знает, в лоб у него об этом не спросишь. Однако должность резидента в компании Антона Альбаца выхлопотал себе давно. Он стоял у истоков создания преступного синдиката, который сразу же занял одно из ведущих мест на мировом черном рынке торговли оружием. Сейчас на Штерне лежали две другие основные обязанности, они же - составляющие организации: циркуляция денег и обмен информацией. Планирование лежало на плечах вдохновителя картеля - Антона Альбаца.
   Грузный, пахнущий потом, тяжело, как астматик, дышащий носом Штерн - украинец и еврей в одном лице - опустил стекло и закурил тонкую сигару. "Благовоние", - подумалось сидящему за рулем Борису. Дым от дорогой сигары если и не отбивал "еврейского" запаха, то скрадывал его, делая почти незаметным. И сам Штерн в такие минуты словно перерождался: шумное сопение казалось естественным выдохом ароматного дыма, толстые капризные губы придавали ему солидность, а мятый пиджак, как ни странно, добавлял ему авторитета.
   Но все это внешние признаки, внутри же Зиновий Штерн - а в кругу друзей и за глаза просто Зяма - всегда оставался хитрым и жестоким. Именно украинско-еврейская порода, как окрестил ее Борис, лежала, как и положено, в основе его сущности. Он легко (опять же по мнению Рощина) мог переквалифицироваться в киллеры. Может, сам он никогда не убивал, но на его совести тысячи жертв. Что стоит такому человеку самому взять в руки оружие? Он не чистюля, как его босс, - у Антона Альбаца даже внешность карьерного израильского дипломата. Рощин дважды