покойся, ее отгонят в бюро по найму. Все понял?
   - Да, - твердо ответил бывший топтун.
   - Тогда повтори.
   Когда Андрей рассказывал, Щитомордник отчетливо представлял работу своих бывших коллег. Ведь раскрытие тайниковых операций - одна из задача службы наружного наблюдения. Иностранным разведчикам, работающим в Москве, всегда было проблематично выходить на связь со своими агентами, подыскивались и подготавливались места для тайниковых операций; в тайниках оставляли инструкции либо задания для агентов или извлекали готовые материалы. Вадим по своему опыту знал, что обнаружить и зафиксировать место закладки или изъятия - дело едва ли не гиблое.
   Это сейчас, в век компьютерных технологий, можно без труда выйти на связь с агентом, по Интернету передать чертеж или схему.
   Еще не мог не вспомнить о том, что выпустить материал из рук (оставить его в тайнике) - пусть даже на короткое время - всегда большой риск. И еще одно "всегда": если материалы, как бы они ни шифровались, попадают в руки контрразведки, то агента всегда вычисляют. Всегда.
   Щитомордник не ошибался, полагая, что вот сейчас за закладкой, место которой он знал, ведется наблюдение. Повторяя полученную от Прозорова информацию, он изредка едва заметно покачивал головой - время: "Время между закладкой и изъятием обычно сокращается до минимума". Что сводит возможности служб наружного наблюдения по раскрытию тайниковых операций к нулю. Вадим сможет изъять закладку только через два дня, и если приплюсовать сюда еще пару дней, которые прошли с момента закладки, то получается четыре-пять дней. Вообще-то многовато.
   А так закладка, которую, судя по всему, осуществили оперативники Службы внешней разведки в Копенгагене, была стандартной.
   Салнынь словно возвращался на службу... только в ином качестве. И, положа руку на сердце, мог признаться себе, что не раз и не два готовил себя к похожему повороту событий. Но время отодвигало мечты о левом заработке все дальше.
   Спросить,