варищ...
   Но резидент не дал ему договорить. Вместо этого он завернул витиеватое
  ругательство на превосходном китайском сленге. В других обстоятельствах его
  собеседник не преминул бы выразить свое восхищение. Однако сейчас ему
  помешал стоявший в углу музыкальный автомат, в котором вдруг что-то
  щелкнуло, скрипнуло, и наконец послышалась европейская версия китайского
  кантри-блюза.
   Когда стихли последние звуки мелодии, Канг-Фу-Цу продолжал ледяным тоном:
   - Дальше. Я узнал, что англичане, оказывается, взяли Максвелла. Но бумаг
  при нем не было. Значит, он или успел где-то спрятать пакет до того, как его
  арестовали, или передал его кому-нибудь другому, пока ты хлопал ушами...
   - Говорю вам, я не виноват! При чем тут я, если Максвелл...
   - Помолчал бы лучше! - со злостью прошипел резидент, хотя лицо его
  оставалось бесстрастным. Он презрительно взглянул на подчиненного и
  невозмутимо продолжал:
   - Тебе придется или искупить свою вину, или вернуться в Пекин и доложить
  лично товарищу Шанг-Чину, что это ты сам провалил всю операцию. Понял меня,
  товарищ Чанг?
   - Да как же я мог сделать такое? - испуганно вскинулся тот.
   - Думай, Чанг. Тебе лучше знать. Вспоминай. Когда ты явился в Тауэр,
  среди туристов был кто-нибудь, кого Максвелл мог принять за тебя?
   Чанг наморщил лоб, усиленно шевеля извилинами.
   - Не помню, товарищ Канг, - растерянно пробормотал он наконец.