нками зелени в ярких лучах летнего солнца под голубым безоблачным небом,
  скорее напоминали сказочный замок.
   Когда машина остановилась, Ходкисс обратил внимание на силуэт башни, уже
  знакомый ему по иллюстрациям.
   - Вот это и есть та самая Кровавая башня? -
  спросил он, расплачиваясь с шофером.
   - Да, сэр, та самая, - не слишком любезно ответил тот, мрачновато
  усмехнулся и, запустив двигатель, уехал.
   Какое-то время Ходкисс стоял, размышляя, не являются ли частые ссылки на
  "семантические различия" в разговорном этикете американцев и англичан лишь
  деликатным намеком на дурные манеры последних. Во всяком случае, после
  прилета сюда такая мысль все чаще приходила ему в голову.
   Не подозревая, что минуту назад он участвовал в традиционном обряде,
  Ходкисс поплелся к воротам, уплатил за вход, толкнул турникет и, небрежно
  помахивая своей японской фотокамерой, направился к древним руинам. Но, в
  отличие от других туристов, он не останавливался по дороге, чтобы
  полюбоваться увитыми плющом стенами, поразмыслить о бренности земного бытия,
  творениях рук человеческих, злодействах, трагедиях и кровавых драмах,
  свидетелями которых были эти камни.
   Ходкисс не видел стен, не чувствовал течения времени, аромата эпохи. Три
  слова пульсировали в его сознании, вели его, как путеводная звезда, манили,
  как волнующая дробь восточного барабана.
   Сокровища британской короны. Сокровища