овича Деникина, но сегодня, ввиду
  неудачных обстоятельств на фронте, содержатель заведения почел за лучшее
  Деникина убрать до лучших дней и подумывал, не поступить ли так же с
  остальными портретами - хотя и неизвестные, а все ж таки генералы... Сам
  содержатель внушительною громадой возвышался за стойкой своего заведения,
  что было не совсем обыкновенно: в такой ранний час вряд ли он мог ожидать
  больших барышей. И правда, только один тщедушный субъект, одетый в какую-то
  рваную хламиду, не похожую ни на какой предмет одежды, надеваемой
  обыкновенным человеком, успел уже нализаться до полного бесчувствия и спал
  за одним из дощатых столов, изредка вздрагивая во сне и испуская тоненький
  жалобный стон, какой издают иногда сквозь сон небольшие собаки.
   Видно было, что хозяин заведения кого-то поджидает - он все к чему-то
  прислушивался да нет-нет и взглядывал в маленькое сильно закопченное и
  запачканное оконце.
   Наконец ожидание его увенчалось успехом: в окошко кто-то чуть слышно
  постучал костяшками пальцев определенным, условным и, заговорщицким стуком.
   Хозяин поспешно бросился к двери и впустил в трактир невысокого, но
  крепкого и широкоплечего человека в белом перепоясанном полушубке и лихо
  заломленной каракулевой кубанской папахе.
   - Ну что? - спросил гость, оглядываясь. - Ждет ли?
   - Сейчас кликну, - отвечал хозяин, поворачиваясь к внутренним помещениям.
   - А это еще что за личность? - подозрительно