вышающейся над тропой, выглядывал человек. Наган снова оказался в руке...
  но никого уже не было видно, и убийца засомневался даже, не померещилось ли
  ему лицо над краем оврага.
  
  ***
  
   На следующее утро дивизион, в который входила конно-горная батарея, пошел
  в сторону порта. Ехали как могли быстро, не глядя по сторонам, обгоняя
  повозки с беженцами и пеших людей. Дорога проходила мимо лазарета. Раненые
  офицеры на костылях стояли на пороге и умоляли взять их с собой. Борис сжал
  зубы и отвернулся. Куда они могли взять беспомощных людей, если сами не
  знали, попадут ли на судно.
   - Не эвакуировать раненых! Пусть тот, кто это сделал, вечно горит в аду!
  - прошипел Алымов сквозь стиснутые зубы.
   Борис только выругался, кипя от бессильной злобы. Показалась пристань.
   Молча прошли к последнему пирсу. Они опоздали. Судно "Аю-Даг" пришло
  ночью, его уже успели загрузить людьми. На палубе было черно от народа,
  громоздились узлы, баулы, какие-то ящики.
   Командир дивизиона полковник Никифоров спешился и скомандовал:
   - Распрягай! Лошадей оставляем здесь. Орудия испортить!
   Молча сняли с орудий прицелы и замки, прицелы разбили, замки выбросили в
  море, чтобы красные не могли воспользоваться брошенными пушками.
   - Расседлайте и разнуздайте!. Кто может - пристрелите. Но седла возьмите
  с собой, они нам пригодятся.
   Этот приказ артиллеристы выполнили с сердечной мукой. Ездовые, вчерашние
  крестьяне, со слезами на глазах прощались с упряжными