Дальше дело у красных пошло на лад. Под пулеметом толпа застыла
  обреченно, хотя все понимали, что впереди тоже смерть, еще более
  мучительная, в ледяной воде. Завальнюк с напарником споро вязали пленников,
  как будто делали обычную крестьянскую работу. Пытавшихся сопротивляться
  белобрысый, стоявший наготове тут же, бил прикладом по голове, так что
  человек оседал сразу, теряя сознание на время. В толпе стоял глухой стон,
  пару раз начиналось какое-то движение, но тут же командир кричал: "Костя,
  давай!" - и пулеметчик пускал очередь - короткую, потому что берег патроны.
  Раненые и убитые падали на землю, Борис не сомневался, что их потом тоже
  подберут и бросят в море.
   Маленький белобрысый красноармеец хозяйственным оком высматривал целые
  сапоги и заставлял смертников разуваться. Вот пришла очередь того самого
  казака, что вырвал у Бориса карабин и кричал, что им, простым людям, ничего
  не будет. Он совершенно помешался от страха, ноги его подгибались, он полз
  на коленях и все порывался целовать солдатские ботинки, крича:
   - Ребятушки, родненькие, пощадите! У меня детки малые дома остались...
  Ребятушки, милые, спасите!..
   - Дерьмо! - процедил Алымов и сплюнул сквозь зубы.
   Казака вязали, он выл по-звериному. Связанных попарно тащили по сходням
  на баржу, и вот, очевидно решив, что от большого количества народа баржа
  может пойти ко дну, начали топить. Толпе пленных было плохо видно, что
  происходило с