зжигал самовар,
  хозяйственный Семен Крюков - рабочий из портовых доков, который занимался в
  основном агитацией, - вынимал из буфета чашки и колол сахар на мелкие
  кусочки. Двое, что заведовали подпольной типографией - Гольдблат и Якобсон,
  - держались в сторонке. Гольдблат рассматривал фотографии на стенке в одной
  общей рамке, а Гришка Якобсон - молодой кудрявый парень в черной сатиновой
  косоворотке, скорчившись на стуле, читал книжку. Последний присутствующий в
  комнате - бывший унтер-офицер Иван Салов, он считался руководителем
  разведывательной работы среди военных, - скучал у окна, изредка посматривая
  на улицу сквозь щелочку в занавеске.
   - Что-то скучно мне! - Салов встал и потянулся с хрустом. - Ты бы,
  хозяин, водочки, что ли, на стол поставил, а то с ума сойти можно,
  дожидаючись.
   Сапожник буркнул из кухни что-то неодобрительное и неразборчивое.
   Остальные никак не отреагировали на слова Салова, только Гриша Якобсон
  оторвался от книжки и подумал про себя, что таким, как Салов, сумасшествие
  не грозит, им сходить не с чего. Но вслух ничего не сказал.
   Раздались легкие шаги, кто-то потоптался в сенях, и в комнату вошла,
  разматывая платок, Антонина Шульгина - товарищ Тоня, как звали ее в
  подполье.
   Она держала связь с другими организациями, с Ялтой и Симферополем.
   - Здравствуйте всем! - весело проговорила она, блестя голубыми глазами.
   Салов оживился, взгляд его подернулся масляной поволокой,