Крюков, рабочий из доков, и замолчал.
   Оставшиеся двое подошли одновременно. Пока товарищ Макар неторопливо
  снимал в сенях свой белый полушубок, Антон Борщевский, достаточно молодой
  человек, смуглый, с черными длинными волосами, вбежал в комнату и, не
  здороваясь, напустился на хозяина.
   - Вы что - с ума сошли?
   - А что? - оторопел тот.
   - Что вы сделали с окнами?
   - Выставил опознавательный знак в виде цветка, как вы говорили на прошлом
  заседании.
   - А занавески, зачем вы задернули занавески?
   - Как зачем? Чтобы не было видно, чем мы занимаемся!
   Борщевский сел на стул и сложил руки на груди.
   - А вы, простите, по профессии - сапожник?
   - Так точно, - отвечал Парфенюк, хоть ему и очень не нравился
  издевательский тон Борщевского.
   - Так, стало быть, об эту пору, то есть днем, вы должны работать, то есть
  сапоги тачать?
   - Оно конечно, - не мог не согласиться Парфенюк.
   - А как, простите, вы можете работать, если все окна наглухо завешаны?
   - Ну, мил человек, - лениво протянул Салов, - что ты к нему пристал? Ну,
  может, он сегодня не работает, может, он в запое... - А что тогда делаем
  здесь мы - вся компания? - рассердился Борщевский. - Стало быть, вот как это
  выглядит со стороны: в домик сапожника поодиночке собираются люди и что-то
  делают там при задернутых среди бела дня занавесках.
   Да тут не то что филер из контрразведки, тут самая глупая соседская баба
  сообразит, что дело нечисто!
   В это время