ерешительно
  проговорил Борис.
   Алымов согласился. Верный Ахилл встретил Бориса голодным ржанием. Борис
  погладил жеребца по крупу и отвел глаза. Он боялся, что конь прочитает в его
  глазах о неизбежном расставании.
   Вблизи порт производил еще худшее впечатление. Ничего они не выяснили, не
  нашли никого, кто бы смог им объяснить, откуда возьмется транспорт для
  эвакуации армии. Обратно ехали молча вдоль высокой бетонной стены, где
  находились горящие ангары. Какие-то люди перелезали в удобном месте через
  стену, держа свертки с обмундированием. У Алымова презрительно задергалась
  щека. Борис хотел было послать Ахилла вперед, чтобы не видеть окружающего
  безобразия, но тут вдруг буквально на него свалился с забора невысокого
  роста плотненький такой солдатик. В руках у солдатика было три пары отличных
  офицерских сапог. Приземлившись неудачно на бок, солдатик охнул, поудобнее
  перехватил свою ношу и завертел по сторонам круглой головой. Краем глаза
  уловив знакомое движение, Борис придержал жеребца, а солдатик уже поднимался
  с места, радостно вопя:
   - Ваше благородие, Борис Андреич! Да как же я рад!
   В ту же минуту Борис соскочил с лошади, не менее радостно приговаривая:
   - Саенко, дорогой! А я-то как рад тебя видеть!
   Перед ним стоял бессменный ординарец и денщик полковника Горецкого
  Саенко, который в прошлом не раз выручал Бориса из беды.
   - Ты, Саенко, как здесь? А где же Аркадий Петрович?
   - Тут мы, тут, - Саенко понизил