На звонок ответила женщина средних лет, суда по голосу, сильно курящая.
   - Мне назначил на сегодня встречу Никодим Подберезский...
   - А, вы, наверное, Ирина Снегирева?
   - Да, - ответила обрадованная Ирина.
   - Дайте трубочку охраннику, я скажу, чтобы вас пропустили.
   Охранник буркнул Ирине, чтобы она шла в двадцать вторую комнату.
   Комната была заполнена клубами дыма, как лесостепь во время пожара. Сквозь дым проступали груды расползающихся рукописей и жгучая брюнетка третьей, а может, и четвертой молодости, служившая источником дыма: в зубах у нее дымилась одна сигарета, в пепельнице догорала вторая, а на подходе уже была заготовлена следующая. На столе перед ней на крошечном пятачке, расчищенным от бумаг, стояла чашка остывшего кофе, куда изредка падал пепел от сигареты.
   - Раиса Перепелкина! - торжественно представилась брюнетка.
   Это прозвучало так; как будто она представилась "Жорж Санд" или, на худой конец, "Джейн Остин".
   - Очень приятно, - осторожно ответила Ирина, стараясь, чтобы дым не попал в глаза.
   - Снегирева, Никодим говорил мне о вас.
   Это ведь у вас роман "Пропавшее ухо"?
   - Нет, что вы! У меня - "Случайная жертва" и "Убийство в кредит".
   - А, да, извините, это он тоже очень хвалил.
   - А сам-то он где? Мне охранник сказал...
   - Да-да. Он здесь больше не работает. Он поругался с Эразмом и хлопнул дверью.
   "Эразм Роттердамский, - всплыло у Ирины в памяти. - Но, кажется, это из шестнадцатого века".
   - Что-то я не понимаю, - протянула она, - кто такой Эразм?
   - Эразм Адыгейчик, наш главный редактор...
   - Так что же мне теперь делать? Он прочел мои романы, одобрил, сказал, что будет печатать...
   - Никодим? - Раиса оглушительно захохотала. - Никодим будет печатать? Ну что вы!
   После Никодима рукопись должен будет еще прочесть Альберт Макарович...