аговариваете.
   - Что именно? - от третьей подряд сигареты во рту у меня было
  отвратительно кисло.
   - Да вот, что у вас таланта литературного нет и тому подобное. Я
  ведь, вы сами понимаете, по службе все, что вы пишете, читал, но я,
  конечно, не специалист, так ведь и от специалистов слышал, что
  исключительный у вас литературный талант и язык очень богатый, правда,
  Сергей? Вот Сергей не даст соврать, он у нас исключительно честный, но
  тоже скажет, что не только в вашем институте, а, может, и во всей Москве
  сейчас такого языка богатого ни у кого нет. И со стороны руководства о
  вашем языке самые положительные отзывы, и рядовые сотрудники очень
  уважают...
   - Ну, при чем тут наш институт? - возразил я, потянувшись было за
  сигаретой, но раздумал. - Что у нас в институте в языке понимают?
  Институт-то ведь не литературы же и русского языка...
   - Нет, нет! - закричал Игорь Васильевич и весь подался на стуле
  вперед, так что пиджак его распахнулся, но он его немедленно запахнул. -
  Нет, и в институте, и вообще понимают, вы будьте уверены, ценят вас и
  знают, кому положено, конечно. Вот я вам такой пример приведу: написали
  вы, допустим...
   - Ну, что? - перебил я, потому что он меня уже довел этой пустой и
  полуграмотной лестью. - Ну, что я написал? Рассуждение о связи между
  сущностью учения и формой проповеди? Или насчет иллюзий справедливости? И
  то, и другое самым сухим, самым казенным