родуктов. Это я на селедку намекаю. Ты хоть представляешь, что это значит - вытащить все кости?
   - Ну, это наверняка не трудней, чем приготовить дрожжевое тесто, оно-то требует часа три...
   - Нам повезет, если мы найдем какую-нибудь забытую банку с селедкой в винном соусе или что-то подобное.
   - Точно! - обрадовалась мама. - С Нового года должны были банки остаться!
   Обрадовавшись, мы вытаскиваем все из холодильника. С удовлетворением первобытных охотников, заваливших мамонта, оглядываем массу упаковок и упа-ковочек, банок, пластмассовых салатников. Определяем наконец источник подозрительного запаха, изводившего нас с прошлой недели, - это протухшее треснувшее яйцо, оно свалилось в тарелку с остатками тертого сыра и затерялось там.
   - А "сайра в собственном соку" не сгодится вместо селедки в винном соусе?
   - с надеждой интересуется мама.
   Я задумываюсь и решаю, что самое время кое-что выяснить.
   - Как ты к ней относишься?
   Мама сразу понимает, о ком я говорю, и отвечает искренне:
   - С ужасом.
   - Мы можем, конечно, сделать ей масло с этой сайрой в собственном соку, но только если хотим отравить бабушку. Банка вздулась и дата употребления давно просрочена.
   - Пусть живет! - отмахивается мама. Вероятно, я не совсем правильно поняла, что она понимает под "ужасом".
   - То есть ты хочешь выполнить заключенный с нею договор и отправить меня в эту Зафигаловку...
   - Загниваловку.
   - Ну да, в Загниваловку. С пирожками и селедочным маслом. К страшной вредной бабке, которую я совсем не знаю!
   - Она сидела с тобой до восьми месяцев, я писала тогда диплом и мне было совсем невозможно...
   - Но я ее не помню! Почему ты никогда о ней не рассказывала? Где фотографии, где поздравления с праздниками? Как ее вообще зовут? Почему ты не называла ее имени?
   - Я