- Разрешаю...
   Я продержалась на высоких каблуках еще минут десять, пока из джипа выгружали ящик шампанского и открывали бутылки; потом предчувствие обморока заставило взять в руки по туфле и бежать босиком - по разлившейся пене, по россыпям конфетти, по клочкам тополиного пуха - так долго, насколько хватило сил дышать.
   - Когда ты встал с колен, на белых брюках проступили красные точки, - я выбираю самую большую виноградину и катаю ее по лицу, пока она не нагреется и не потеряет своей холодной нежности. - Ты исколол свои колени до крови.
   - Да что там - пропал костюм! - соглашается мой жених, поглядывая на часы.
   - Когда ты сбежала, твоя подружка... эта, как ее?..
   - Авоська?
   - Да, она все выпытывала у меня - зачем я спрашивал о месячных.
   - И что ты сказал?
   - Сказал, что хочу иметь сразу же после свадьбы полноценный, ничем не сдерживаемый секс, дней на десять.
   - О! - Я округлила рот и попробовала эротично протолкнуть в него нагретую виноградину.
   - Знаешь, что мне сказала эта язва? Она, видишь ли, подумала, что меня беспокоит происхождение крови на брачной простыне. Вроде того, что я должен быть уверен - это кровь девственницы, а не кровь месячных. Ты обсуждала с подругой наш договор?
   - Договор о моей девственности? Конечно, обсуждала. Сразу же после того, как ты выскочил на меня из леса. Попозже. Вечером. С бабушкой.
   - Ты еще и бабушке это рассказала?
   - Я должна была выяснить, что такое - девственница! Мне только что исполнилось десять - тебе не приходило в голову, что я просто могу этого не знать?!
   - Десять!.. - Мой жених садится на ковер у моих ног, снимает туфельку и задумчиво проводит моей ступней по своей щеке. - Ты была так прекрасна, у меня сердце остановилось, так ты была прекрасна! Испуганная, как застывшая на секунду в луче солнца