ожение вещей и отношение его к жизни. Согласны, Платон Матвеевич?
   Омолов тяжело опустился на стул у двери.
   - Нужно иметь веские доказательства, чтобы посадить человека, - тихо заметил он.
   - Бросьте. Сами только что рассказывали, как мы преобразуем реальность себе на пользу. Я бы никогда не затронул подобную тему, не будь вы так настырны в своем противостоянии. Жаль.
   - Вам - жаль? - Платон вскинул глаза на все еще сидящего на столе Птаха.
   - Конечно. Я думал, мы договоримся по-дружески. Знаете что? Давайте вычеркнем из памяти последние десять минут нашего разговора. Я предложил вам поселить у себя на пару месяцев осиротевших племянников. Вам эта идея не очень понравилась, как и любому закоренелому холостяку, но, по-думав, вы согласились. И завтра встретите их рейс из Москвы. Ладушки?
   Платон молчал.
   - А может, и этого времени не потребуется, - задумался Птах. - Может, за пару недель этих юношей отравят, задавят, или они сами свернут себе шею. Трудные, неуправляемые подростки!.. - он мечтательно закатил глаза. - Отделаетесь дополнительными похоронами, и все дела.
   - То, что вы сказали, - отвратительно, - произнес Платон.
   - Согласен, - кивнул Птах.
   - Да не захотят они со мной жить! Взрослые мужики, богатые, самодовольные! Они с восьми лет кошек на деревьях вешали! Знаете, что им подарил брат на совершеннолетие старшего? По пистолету! И знаете, куда они с ними тут же пошли? В подвал - отстреливать крыс!
   - А вот тут вы не правы. Они просто мечтают о встрече с вами. Сами увидите. Пошире расставьте ноги, чтобы не упасть, когда они от радости кинутся вам на шею.
  
  ***
  
   Тщательно и неспешно одеваясь, словно исполняя ритуал, Платон старался не смотреть на себя в зеркало, но с галстуком не удержался - завис глазами на отражении золотой заколки в пальцах-сардельках