жно утопил их в горячей коричневой жидкости с пенным налетом. Попробовал и благодарственно кивнул через столик буфетчице, наблюдавшей за его действиями из-за стойки с напряженным вниманием. Можно было и не добавлять мороженого - кофе отменный. Покончив с первой чашкой, Платон заказал вторую - уже без мороженого, потом спустился вниз, наслаждаясь послевкусием во рту - никогда не понимал людей, которые после любой, даже изысканной трапезы первым делом бегут полоскать рот или травить вкусовые сосочки жевательной резинкой, - вышел из стеклянных дверей наружу и огляделся. Июль почти не чувствовался, небо имело столь любимый Платоном оттенок холодной морской воды - серое, с просинью, подсвечивающейся внезапными сполохами пробившегося солнца. Было прохладно, небольшой беспокойный ветерок то и дело менял направление и запах - от скошенных газонов на Платона пахнуло душком скошенной травы, а потом - сразу же - сладковатым запахом дорогих духов от женщины неподалеку.
   - Рейс из Москвы задерживают, - негромко сказала женщина, не поворачивая головы.
   Платон огляделся и не нашел никого поблизости, кто бы мог отреагировать на ее слова.
   - На двадцать минут, - добавила она, покосившись в его сторону.
   - Неужели?.. - растерялся Платон и шагнул в ее сторону.
   - Здесь в кафе наверху варят неплохой кофе, - спокойно продолжила она беседу, опять уставившись в пространство перед собой.
   - Неужели? - опять сказал Платон и тут же спохватился:
   - Ах да, я там был, хороший кофе.
   - Во рту остается привкус табачной крошки, - невозмутимо отметила женщина.
   Вблизи она оказалась старше, чем выглядела на расстоянии.
   - Как вы узнали, что я жду самолет из Москвы? - спросил Платон, отметив странный цвет ее глаз - черные, с вишневым отливом, такие он видел только у лошадей.
   - Это просто, - усмехнулась