сразу шибает, а погодя. Успеем поговорить в сознанке.
   - Нет, ребята, спасибо, но я не пью крепкие спиртные напитки.
   - Это не напиток. Это ракия. И мы не собираемся ее просто так пить, да, Федька?
   - Да. Мы будем пить ее на конкретную тему. Мы будем отца поминать. И ты, Тони, будешь последним...
   - Не обзывай дядю Тони, он и так не в себе, - заступился за Платона Веня.
   - Я хотел сказать, что он будет последним козлом, если не выпьет за помин отца.
   - Вот и не обзывай. Он выпьет, да, Тони?
   И Платон сделал совершенно зверский глоток из высокого бокала богемского стекла.
   Восстановив дыхание, он обратил внимание, что пробка из бутылки обернута какой-то не очень чистой тряпицей.
   - Старик в гостинице подарил, - заметил его интерес Веня. - Он сам делал ракию. Мы попробовали, пока у самолетов маялись, чтобы зря ее не тащить, и одобрили.
   - Класс, - кивнул Федор. - Теперь за поминки души. Давай стакан, Тони. Что ты в него вцепился?
   - А перед этим за что пили?
   - За помин тела. Ты видел его мертвое тело, Тони?
   - На фотографии, - тихо сказал Платон.
   - Впечатляет, да? В такой позе помереть любому можно пожелать! Ты что, не согласен?
   - Согласен, - кивнул Платон и подвинул свой бокал.
   Третью пили за то, чтобы Богуслав Матвеевич Омолов попал в хорошую компанию. Потом Платон ничего не помнил, пока не обнаружил себя у входной двери, таращившимся в глазок.
   Звонили долго и настойчиво.
   - Кто там, Тони? - крикнул один из братьев из комнаты.
   - Большая красная голова, - честно ответил Платон, держась за дверь.
   Красное пятно отплыло в сторону. Физиономия женщины, уродски.удлиняясь, приблизилась кошмаром, и Платону стало страшно, что между этим ужасом и его зрачком только стеклышко. Он отпрянул.
   - Откройте, это Аврора.
   Пока