роз.
   - Безвкусица, - сказал Платон.
   - Что вы сказали? - склонился над его лицом колпак.
   - Очень яркое пятно на стерильном фоне.
   - Как вы себя чувствуете? - заботливо поинтересовался далекий женский голос.
   Платону очень хотелось объяснить, как именно он себя чувствует - словно ему только что выдрали верхние и нижние коренные зубы справа, употребив для этой процедуры ударную дозу обезболивающего. Теперь щека онемела, губы справа тоже, язык плохо слушается, наркоз дошел даже до глаза - полуприкрытый, он не желал ни моргать, ни открываться пошире. А так как Платон, всю сознательную жизнь трепетно относившийся к состоянию зубов, наверняка сопротивлялся, то его пришлось привязать, или даже немножко побить, потому что пошевелиться нет никаких сил - все тело болит и ноет.
   Платон открыл рот, пошевелил языком, потом решил ощупать зубы справа, но с удивлением убедился, что правая рука слушается плохо - не то что залезть в рот и все ощупать, пальцы, едва шевелятся!
   - Вот видите! - многозначительно сказал женский голос. - И вы еще легко отделались!
   - Меня зовут Платон Матвеевич Омолов, - кое-как произнес Платон. - А вы кто?
   - А я врач-невролог, Таисия Ивановна, будем знакомы.
   - Что со мной было? - решился спросить Платон.
   - Микроинсульт, - с готовностью пояснила врач. - Но не беспокойтесь, вы, верно, в рубашке родились.
   - Нет, - заметил Платон, - я родился абсолютно голым.
   - Вот и шутите уже, это хороший признак.
   - А ноги у меня не отрезаны? Я их совсем не чувствую.
   - Нет, ноги в порядке. Мы еще будем повторно диагностировать причину отсутствия реакции на раздражение, - врач откинула простыню и ткнула куда-то иголкой.
   - Ой! - сказал Платон.
   - Вы чувствуете? - вскочила она.
   - Нет, но мне страшно, когда кто-то размахивает большущей