ра.
   - Я сидел в инвалидной коляске, куда мне еще падать?!
   - Тони, не нервничай, - озаботился Вениамин. - А ты не перечь дяде! Говорит - не упал, значит, не падал! Развела тут спор!
   - Я ничего, Венечка, я так просто, - забегала глазами Аврора.
   Платон впервые услышал такой ее голос - виноватый и жалобный. Они с племянником с удивлением посмотрели на Аврору.
   - Вот! - В спальню быстрыми шагами вошел Федор. Оглядевшись, он направился к кровати, присел на пуфик и показал всем банку на ладони.
   Платон с трудом удержался, чтобы не улыбнуться.
   - За две штуки зеленых твоя царица могла бы найти сосуд поприличнее, - заметил Вениамин.
   На ладони Федора стояла пол-литровая банка, накрытая не очень чистой бумажкой, а бумажка эта была перетянута белой резинкой.
   Аврора осторожно принюхалась. Федор заметил это и снял резинку. Женщина сразу же отвернулась и почему-то взяла Веню за руку, оттаскивая его подальше. Федор же настойчиво протягивал банку брату.
   - А ты понюхай!
   - Зачем это?.. - забеспокоился Вениамин.
   - Ее нужно втирать два раза в день в тело. Там, где находятся жизненно важные органы. От ранения которых может наступить летательный исход.
   - Летальный, - автоматически поправил Платон, почти загипнотизированный его серьезностью и верой.
   - Ну да. Летальный. Короче, я себя буду смазывать спереди - грудь и живот. А ты меня - со спины.
   - Почему - я? - покосился на банку Веня.
   - Это должен делать близкий человек. Тони еще не оклемался, больше некому. Две недели всего-то и нужно мазать.
   - А жена? - нашелся Вениамин. - Ты же сказал, что женишься! Вот пусть жена твоя и втирает. Сама, как говорится, сварила, пусть сама...
   - У меня на нее другие планы, - серьезно ответил Федор и вдруг спросил:
   - Тони, у тебя есть друг?
   - Друг?..