я, что делать. Федор, насупившись, поднял с пола чемодан Царицы и растерянно посмотрел на дядю.
   - Поехали, что ли?..
   И у Платона не хватило силы духа попросить у Царицы паспорт, чтобы убедиться хотя бы в том, что она - совершеннолетняя. Потом он подумал, что в загсе должны обращать внимание на такие вещи, и кивнул.
   - Поехали.
   - Кукарача, возьми меня на ручки! - вдруг раздался звонкий голосок где-то внизу.
   Опустив голову, он смотрел несколько секунд на поднявшую вверх руки Царицу и совсем заблудился в себе - до невесомости отчаяния.
   - Я не могу. Мне нужно беречь силы, я еще болен. Пусть тебя жених несет на руках.
   Он почувствовал ее противостояние, как будто на голову обвалилось не видимое за перекрытиями дома небо. Подогнулись колени. Царица обхватила его ручками за живот и прижалась на секунду щекой к пупку. От ее прикосновения животу стало горячо и страшно. Платон силой отстранил пушистую головку и закрыл ладонью свой пупок, больше всего на свете в этот момент желая сделаться безмозглой неподвижной плотью в инвалидной коляске.
   - Пойдемте, Платон Матвеевич...
   Кто-то уверенный и сильный подхватил его под локоть и поволок к коляске.
   - Вам тут удобнее будет страдать, садитесь.
   Опустившись на сиденье, Платон с благодарностью посмотрел на Аврору, уже полностью владеющую собой.
   - Странное сватовство, да?
   Аврора наклонилась, шепча ему в лицо:
   - Сватовство? Вы можете как-то прекратить это смертоубийство?
   Платон нашел глазами Федора. Тот стоял в дверях с чемоданом. И Платон честно ответил:
   - Не могу.
   - Вы бесхарактерный идиот, - в отчаянии прошептала Аврора.
   - "Мне не нужно победы, - прокряхтел Платон, усаживаясь поудобней, - мне не нужно венца. Мне не нужно... даже - чего? Не знаешь? - губ ведьмы, чтоб дойти до конца!" <Б.Г.