и швырялась подушкой. Надя не
  хотела отправлять ее в больницу, говорила, что это ее убьет. Конечно, ее
  лечили. Надя не жалела денег, и на какое-то время Вере стало лучше. Потом ей
  вдруг пришла в голову фантазия жить летом в деревне. У Нади был дом,
  доставшийся от родственников первого мужа, в этом самом Лоскутове, и Вера
  принялась его отделывать. Сестра не препятствовала ее фантазиям, считая, что
  | это как-то отвлекает Веру. Летом она жила в Лоскутове, а в начале сентября
  возвращалась в город. Мне там было скучновато, людей в округе нет, да и
  страшно. Вера целыми днями сидела в кресле-качалке, смотрела в сад и
  вспоминала свою молодость, мужей или своих детей.
   - А на что она жила?
   - Как же, у нее пенсия хорошая, но пенсия, конечно, не главное. Оба ее
  мужа занимали важные посты, у Веры имелись сбережения. И сестра ей
  помогала... Уже после гибели Нади Вера стала продавать вещи, кое-какую
  мебель, несколько картин. Коллекционеры охотно покупали.
   - Вы сказали, что Надя погибла? - нахмурилась я.
   - Да. И вправду поверишь, что над этой семьей тяготел злой рок. Когда это
  случилось с Надей, разум Веры помутился. Она сказала, что никого не желает
  видеть, и осталась зимовать в Лоскутове, закрыла в доме все ставни и иногда
  целые сутки даже свет не включала.
   - Почему же ее не отправили в дом инвалидов? - спросила я.
   - Вы знаете, Вера временами проявляла удивительное здравомыслие.