оятными в
  моей жизни, повторить их никогда и ни с кем невозможно, и от этого мое горе
  казалось мне безграничным, а дальнейшая жизнь никчемной.
   Утро опять выдалось солнечным, и это причиняло почти физическую боль,
  казалось, мне стало бы легче, погрузись весь мир в беспросветную мглу.
  Позвонила Светлана.
   - Полинька, я заеду через полчаса. Я безразлично буркнула:
   - Конечно.
   Она приехала и, взглянув на меня, заплакала.
   - Поля, так нельзя, надо держаться. Тебе ни в коем случае не следует
  оставаться одной...
   - Нет-нет, - торопливо ответила я, боясь, что Светлана решит проводить со
  мной все время, а я теперь просто не способна кого-то видеть. - На самом
  деле все не так плохо. Пройдет месяц, два, и я начну привыкать. Все
  привыкают. Какие у нас дела? - облизнув пересохшие губы, спросила я,
  стараясь перевести разговор в другую плоскость. В сочувствии я совершенно не
  нуждалась.
   - Надо сообщить родственникам, - начала Света, а я перебила:
   - Получается, что сообщать некому. У меня родни нет, и у него тоже, если
  не считать отчима. Но ни его адреса, ни телефона в вещах Глеба я не нашла.
   - Ясно, - вздохнула Светлана. - В конце концов, отчим не отец, можно
  сообщить позднее. Где он живет?
   - В Екатеринбурге.
   - Еще вопрос, смог бы он приехать... Скорее всего он пенсионер, дорога
  дальняя... - Светлана говорила что-то еще, но я не слушала, последнюю фразу
  ей пришлось повторять