упомянутой теории одного из великих
  психологов. Но на деле это выглядело, как плохая морская практика, введенная
  неумелым капитаном на новом корабле, в результате которой, даже корабельные
  крысы, охваченные вирусом всеобщей бестолковщины, не успевали вовремя
  покинуть обреченный трюм.
   Полковник уложился всего в пять минут. Потом, на большой разборке, в
  оправдание своей немногословности Нарбу скажет, что рядом ждал очереди на
  связь полный энтузиазма командир автомобильного батальона, и он побоялся,
  что в процессе ожидания тот потеряет свой запал. По выступлению комбата
  стало ясно, что запала у него вполне бы хватило на двух полковников, и он
  истово верит в вышеизложенную теорию. Было бы прекрасно, если бы этот
  пустопорожний словесный гром охладил перегретые моторы хоть на пол градуса.
   Степ уже давно привык слушать дурную болтовню, и буря руководящих
  эмоций действовала на него не сильнее легкого сквозняка, но лейтенанта
  Арчера это могло вывести из строя на целую неделю. ,, Ну что-ж, - подумал
  Степ, - этим вечером на одиннадцатой базе придется отпаивать его водкой,
  чтобы привести в рабочее состояние." Хорошо, что солдаты не слышали тех
  выступлений и не узнали, какие дерьмовые у них командиры.
   До конца подъема оставалось чуть более километра, но и скорость упала
  до уровня не воспринимаемого автомобильным спидометром. Уже пришла пора
  посчитать, что кончиться раньше: время подъема или горючее у прикрывающего
  вертолета.
   Низкая скорость делала