ровень (как тогда выражались) за счет занятий, не могло быть и
  речи, первоначально поставленная цель -- окончить университет с отличием --
  не отменялась даже тогда, когда он принял и другую -- личную систему
  само­образования. Столь напряженная программа (да к тому ж еще и приходилось
  подрабатывать на гру­зовом дворе), конечно, лишала его отдыха, доста­точного
  общения со сверстниками, не давала ему полноты ощущения студенческой жизни,
  универси­тетской среды. Он сам понимал это, но распыляться все же не стал;
  временно лишая себя приятных сторон жизни -- общения, спорта, частых в те
  годы студенческих пирушек, даже свиданий, он не по­ступился главным --
  учебой и своей программой культурного самообразования.
   Кто знает, не потому ли он был неожиданно для себя щедро вознагражден:
  единственный из вы­пускников курса он получил целевое направление в
  московскую аспирантуру. Это сейчас легко, без особого трепета произносятся
  слова: столица... Мо­сква... А в те годы от этих высоких слов дух
  за­хватывало, голова кружилась -- Москва! Три года в Москве! Как он
  радовался, и как ему завидовали, как его поздравляли! Пожалуй, теперь этого
  не по­нять нынешним студентам -- у них какие-то иные радости, не во всем
  ясные Амирхану Даутовичу.
   Три года в Москве пролетели для Азларханова одним счастливым днем,
  мелькнули как что-то не­реальное, фантастическое, словно не с ним и не в его
  жизни это все происходило. Да и как же иначе! Аспирантская отдельная
  комнатка в новеньком,