ающие снежинки, смех и улыбки, улыбки кругом. Неужели этот
  высокий молодой че­ловек в белой щегольской шапочке, лихо режущий лед на
  поворотах катка на Чистых прудах, -- он, вче­рашний детдомовец, сегодняшний
  аспирант Инсти­тута государства и права Амирхан Азларханов?..
   ...Амирхан Даутович часто видит эти давние зим­ние вечера на Чистых
  прудах, юношу в белой ша­почке, медленно кружащего в танце изящную де­вушку
  в лиловом костюме, отороченном белым пу­шистым мехом, которую иные принимают
  за ба­лерину, и это ей льстит, она так грациозна на льду, так легка, что
  кажется, тут уж не коньки, а пуанты. Амирхан Даутович пытается увидеть лицо
  юноши, заглянуть ему в глаза, понять, ощутить, насколько он был тогда
  счастлив, но это ему не удается. Кружится и кружится пара, лицо
  зелено­глазой девушки в лиловом, румяной от мороза, он хорошо видит -- и
  смеющимся, и улыбающимся, и грустным, но юноша так и не поворачивается к
  нему лицом. И вдруг, когда, казалось, мысли и воспоминания его отвлеклись от
  Москвы, Амирхан Даутович припомнил, как однажды они с Ларисой были в старом
  Доме кино на улице Воровского.
   В Доме кино он оказался впервые. Билеты до­стала Лариса -- были у нее
  какие-то влиятельные родственники, связанные с миром искусства, и от­того
  иногда им удавалось бывать и на премьерах.
   Тогда в Доме кино случился не то просмотр нового фильма, не то какая-то
  предфестивальная программа -- картина оказалась французской; назва­ние
  Амирхан запамятовал, а вот режиссера помнил