мяукнула длинно и оскорбленно.
   - Извини. Катя?
   Кошка умиротворенно сощурилась и потянулась на передних лапах. Подошла к Данилову, потерлась о щиколотку, пропела совсем тихонечко, умиротворенно:
   - Мя-а-а-у.
   - Ну вот и прояснили. Екатерина, значит. Кэт.
   Данилов проснулся окончательно. Встал, прошлепал босиком на кухню, распахнул допотопный "Саратов", вынул пакет, отодрал зубами уголок, пометался глазами в поисках чистого блюдца, не нашел, выплеснул из пиалы в раковину остатки заварки, кое-как сполоснул, налил молоко, опустил на пол, предложил:
   - Кать, ты пока беленьким разомнись?
   Кошка опустила мордочку в пиалу, и ее алый язычок азартно замелькал.
   - Не торопись, горло простудишь, - назидательно посоветовал Олег. Катька промолчала.
   Нет, с горлом он переборщил. Холодильник, выпущенный до эпохи исторического материализма, морозил на честном слове и приводил помещенные в его нутро напитки в состояние приятной кустарниковой прохлады. Ну а закусок там не было.
   Олег забрался под душ и стоял, чувствуя, как улетучиваются остатки сна и похмельной мути. Пока не замерз. Выскочил, промокнулся полотенцем, мельком взглянул на собственное отражение в зеркале. Бриться он не любил и не собирался, благо небритость уже лет пять считается бородой. Вот только ссадина над левым глазом. И кровоподтек. Ему повезло: удар рассек кожу и дурная кровь покинула дурную голову. Это радовало. Иначе под глазом и вокруг него красовался бы фиолетово-черный бланш самого содержательного размера. И опадал бы, желтея, с месяц. А так - вид боевой и бывалый; ну а легкая припухлость через часок пройдет. Особенно если помочь голове встретиться с телом путем "принятия на грудь". Естественно, в гомеопатической дозе и исключительно с лечебной целью.
   Олег осторожно потрогал кровоподтек,