роса и сколько конкретно ему жить?
   - Это зависит от...
   - Я не закончил. Сколько времени он будет активно жив, чтобы прояснить все, что случилось?
   - Максимум час. Может - чуть больше. Переливание крови уже сделано, все необходимое для приведения в сознание - тоже. Полагаем, будет готов давать показания через десять - пятнадцать минут.
   - Как только очухается - сразу ко мне, вы поняли? Немедленно! И еще: сделайте что-нибудь, чтобы он не догадался о степени своих повреждений. Чтобы был уверен, что проживет еще лет двести богатым, здоровым и счастливым! Это, надеюсь, в ваших силах? - произнес мужчина с издевкой.
   - Да.
   - Выполняйте! - Он со злостью бросил трубку.
   Альбер нажал кнопку управления на панели, и на окно опустились бронированные металлические шторы. Только после этого закрыл жалюзи, включил подсветку - иллюзия, что он сидит спиной к окну, за которым уже ясный день, была почти полной. Вот только - света многовато; мужчина передал режим подсветки управляющему компьютеру - "за окном" наступили предрассветные темные сумерки ненастного дня. Включились белые люминесцентные лампы, расположенные позади стола; пучки света были отрегулированы так, что любой посетитель чувствовал себя рептилией на предоперационном столе хирурга-экспериментатора.
   Тем не менее Альбер поморщился: света, особенно яркого, он не выносил. И хотя его изрезанное морщинами лицо казалось загорелым, как у человека, много бывающего на свежем воздухе и открытом солнце, - это было чистой иллюзией.
   Оливковый "средиземноморский" загар мужчина приобрел в солярии на третьем этаже особняка: принятые правила должно соблюдать хотя бы внешне. Солнца, как и света, он терпеть не мог.
   Раздался зуммер интеркома.
   - Слушаю.
   - Корт в приемной.
   - Пусть войдет.
   - Есть.
   Хозяин поднял глаза на вошедшего,