ий песок. Но при этом Ефим Яковлевич совершенно не испытывал страха; ему было двадцать шесть, он родился и вырос в установившемся обществе, и Сталин был для него, как и для многих людей, не просто авторитетом: он был Богом.
   - Что движет людьми в нашей стране? Что движет людьми в капиталистических странах? Страх. Только это - разный страх, товарищ Хейфиц. Почему, как вы думаете?
   - Я... Мне... - еле слышно выдохнул из себя Ефим Яковлевич.
   - Природа страха заключена в необъяснимости такого явления, как смерть. Вы боитесь смерти, товарищ Хейфиц?
   Сталин продолжал мягко ходить по кабинету, бедный молодой человек хотел бы стать меньше, слиться со стеной, лишь бы... Теперь бледность его лица стала почти абсолютно мертвенной... Он дернул несколько раз кадыком, пытаясь хоть что-то ответить, но вождь даже не смотрел в его сторону. Вождь думал. И мысли его были тяжелы. В последнее время у него появилось предчувствие. Нет, он всегда чувствовал врагов, словно дикий зверь, он ощущал их присутствие и умел ни взглядом, ни жестом не обнаружить это свое знание. Прав был итальянец Макиавелли; именно он советовал цезарям никогда не обижать людей... Ибо злая память живет долго, очень долго... И человек всегда найдет случай отомстить...
   Или не обижать совсем, или - уничтожать, вот что советовал итальянец! Еще в двадцать пятом году Сталин приказал изъять его "Государя" из всех библиотек.
   Ибо итальянец был прав. У государя не должно быть врагов. Живых. У Сталина не было врагов. Или - были?..
   И еще - он всегда помнил другое... Друг всегда должен быть рядом с тобой.
   Совсем рядом. Но еще ближе должен быть враг! О, они всегда чувствовали себя самыми ближними людьми, пока... Пока не приходило время смерти.
   Мысли... Мысли тяжелы... К сожалению, смерть побеждает всех. Даже царей.
   Но пока это время не пришло,