оду. Она прекрасно гармонировала и с его обычным настроением, и, как он полагал, с настроением большинства живущих на этой земле людей. Даже не с настроением, нет - с их внутренней сутью. Как бы ни стремились люди скрыться за лаковыми фасадами добропорядочных квартир и особняков, за затененными стеклами лимузинов, за зеркальным блеском офисов или просто за размеренной и вроде ничем не примечательной жизнью "простого человека", сутью их оставались страх, ненависть, слезливое нытье о проходящем, безнадежная суета и снова - страх... Люди целеустремленно и ненасытно не только пожирают окружающее - леса, поля, реки; они тихо жрали друг друга, маскируя свой всепоглощающий жор пустыми словесами, кто - о человеческих ценностях, кто - о любви к ближнему... Наблюдая за человечьей комедией, мужчина, казалось, физически ощущал треск изломанных хребтов и судеб, синхронное движение тысяч челюстей, пережевывающих плоть, мозг, души себе подобных... Людей в этом мире интересовало только одно: власть. Хлесткое, как удар кнута, слово выражало все, что могут желать человеческие существа, и только от того, держишь в руках ты эту плетку и погоняешь уродливое стадо или кто-то хлещет и погоняет тебя, зависит ценность человека в этом мире... Личность... Интеллект... Душа...
   Талант... Гений... Все эти словеса - ничто по сравнению с одним, реальным и действенным: власть.
   Магистр жестко держал в руках эту плеть и не собирался уступать ее никому.
   Он услышал короткий звуковой сигнал спецсвязи, подошел к компьютеру. На спокойном, цвета морской волны фоне были высвечены два слова, имеющие для него лично и для многих, кто с ним, грозный смысл: "Кришна обеспокоен".
   Корт терпеть не мог людей за спиной. Особенно таких, как этот безликий "сюртук". Уродливое сочетание лакейства и пренебрежительного высокомерия ко всем, кроме хозяина, делало подобный