лгода не дают, это - так? Под землей корячимся, как кроты, и что с этого, деньги какие видим? Или радости особые?
   - Знаешь, бабка моя завсегда сказывала: радость, она внутри человека сидит. Он ее или к людям повернет, или в пятки схоронит да давить ее будет каждым шагом... Брось, Колян... Это ты недоопохмелился... Щас мы винчика пару баллонов возьмем, да по жилушкам ка-ак разойдется, а там - и солнышко покажется... Непогода здесь по три дня, больше и не бывает... В море покупаемся, рыбку посмотрим - зря, что ли, снасти в такую даль тащили?
   - Рыбка-щучка, девка-сучка...
   - Ну тебя и взяло за живое!
   - Блин! - Рослый запнулся о валун, упал грузно навзничь. Поднял голову, глянул на море:
   - Е-мое... Мертвяк!
   - Где?!
   - Да глаза разуй! Вишь между камнями? И оглоблина какая-то там же.
   - Точно! Слушай, или живой?
   - Живые так не лежат.
   - Может... Вытащим?
   - Сильно надо - жмуров таскать. Не дембель - надрываться!
   - Да ты погодь... Что ж, так и пройдем?
   - А что, наше дело? Вон у нас в подвале по весне двух бомжей нашли, видать, с январских околевши, так их последняя хронь за водяру вытаскивать отказалась - сильно надо заразы нахвататься! Так и воняли, пока солдатиков из жмур-команды не подослали.
   - Да брось ты, этот, видать, и утоп недавно... Вишь, в одежке... Знать, свой брат алкан по-пьяни с пирса навернулся или еще откуда... Ты как хошь, а вытащить надо... А то и дедово вино мимо глотки пойдет - не по кайфу... Что мы, басурмане?
   - Ладно... Только в воду лезть - мокрые будем по яйца... Водяра осталась?
   - Полбутылки.
   - Давай.
   Рослый приложился основательно.
   - Ты совесть бы поимел!
   Напарник получил бутылку, когда в ней осталось на глоток. "На раз" подмел остаточек, выдохнул:
   - Сучок, а не водка!
   - Это точно. Полезли?