олнии". В сумке лежали четыре пачки двадцатидолларовыми
  купюрами.
   - Денег чертова прорва. Восемь тысяч баксов. Прям беда. Теперь главное
  смыться, - бубнила Люська. У меня схватило зубы.
   - Доллары сунь в карман, - зашипела я. - "Дипломат" в руки, и за мной.
   На дорогу мы выходить не стали, пошли в глубь леса.
   - Ты что задумала? - спросила Люська.
   - Если уж мы с этими деньгами связались, заткнись и делай, что скажу.
   Отойдя от машины с километр, я достала из сумки два пакета и переложила в
  них деньги, "дипломат" спрятала под корягу, конечно, если будут искать, все
  равно найдут, но так спокойнее.
   - Пошли, - сказала я Люське, и мы зашагали лесом параллельно дороге. Было
  это страшно неудобно и тяжело.
   - А чего мы назад идем, а не в город? - волновалась Люська.
   - Если кто чего спрашивать будет, так эти козлы выкинули нас за
  Глебовским. Туда мы и притопали. А здесь нас не было, ясно?
   - Ясно.
   Два километра мы преодолели за час. В Глебовском лаяли собаки и царила
  темнота. Мы встали на остановке, дружно молясь и вглядываясь в пустынную
  дорогу, перспектива стоять до утра не прельщала. Проситься на постой смысла
  не имело, все равно не пустят.
   Примерно минут через двадцать сверкнули фары, и мимо нас проехала машина,
  водитель притормозил и сдал назад, задняя дверь открылась, и мы, стуча
  зубами, полезли в тепло. В машине