нулись уже на рассвете, с трудом держась на ногах.
  Пакеты с деньгами убрали, приняли душ и легли. Сон не шел.
   - Ты что купишь? - спросила Люська, разглядывая потолок.
   - Заткнись, - огрызнулась я.
   - Ну чего ты, все равно ведь не спишь, давай помечтаем.
   Люська принялась вслух мечтать, а я размышляла о деньгах в шифоньере.
  Потратила я на это часа два, потом поднялась и сказала Люське:
   - Едем.
   - Куда это? - встрепенулась она.
   - Деньгам здесь не место.
   - Не в банк же их.
   - Зарыть надо, поглубже, и забыть о них на полгода. Чует мое сердце,
  придут за ними.
   - И мое чует, - поддакнула Люська. - Где зароем?
   - На даче, где ж еще?
   - Сейчас поедем?
   - Сейчас.
   Через двадцать минут мы двигали к гаражу, где стоял мой "жигуленок",
  точнее, принадлежал он родителям, но ездила на нем я. Папа восемь месяцев в
  году исправно лежал под машиной, что позволяло мне оставшиеся четыре без
  проблем ею пользоваться. Машине было восемнадцать лет, но выглядела она
  благодаря папе вполне прилично. Еще через двадцать минут я тормозила возле
  рынка.
   - А сюда зачем? - удивилась Люська, деньги ей, как и мне, спокойно сидеть
  не давали.
   - Миллионы, Людмила Сергеевна, вещь хлопотная. Привыкай много суетиться и
  думать.
   - Вот-вот, думать. С моими-то нервами.
   - Сиди в машине, сторожи состояние.
   Я отправилась к воротам, где красноносые