боли. Денис поднялся и пошел
  ко мне, на ходу извлекая из кармана наручники, я решила, что дергатъся
  бессмысленно, и через пару секунд оказалась прикованной к батарее. Денис
  вернулся к Люське, которая все еще не могла отдышаться, связал ей руки
  ремнем за спиной и подтянул к другой батарее. Люська пару раз все-таки
  смогла достать его ногой, пользы от этого не было, но моральное
  удовлетворение доставило. Совершив этот подвиг, Денис прошелся по комнате,
  насвистывая мотивчик, и извлек утюг, включил его в розетку и сел в кресло. Я
  стала смотреть на жизнь без оптимизма, а Люська ерзать.
   - И чего это ты делать собрался? - мрачно спросила она.
   Он молчал, минут через десять взял утюг, подошел к Люське, схватил ее за
  волосы левой рукой, а правой поднес утюг к лицу.
   - Объясняю, красавица. Сейчас я тебя так пропечатаю, с красивой мордахой
  простишься навеки.
   - Я ж тебя, гада, в тюрьме сгною, - ответила Люська.
   - Возможно, но рожа твоя от этого лучше не станет.
   - Козел, твою мать! - рявкнула Люська, голова ее дернулась, а я заорала.
  Спина Дениса скрывала от меня происходящее, когда я вновь увидела Люську,
  никаких увечий на ее лице не наблюдалось, но смотреть на нее было страшно:
  она дико материлась, вращала глазами, плевалась и странно поскуливала.
   - Уйди, гад, - наконец произнесла она нечто членораздельное, - подавись,
  гнида,