з отца..."
   Да, именно так!-- решил я у черной воды Бостонского залива, пахнущей
  дохлыми крабами. Я не покончу жизнь самоубийством, пока не напишу эту Книгу!
  Это будет роман-письмо самоубийцы, которое дойдет к дочери через тринадцать
  лет. Вся история нашей эмиграции -- вся наша еврейская дорога из России в
  Америку через Австрию и Италию под конвоем австрийских солдат и итальянских
  карабинеров, которые охраняли нас от палестинских террористов, и моя первая
  встреча с Лизой, и даже наша с ней первая ночь -- все будет в этом письме, я
  ничего не скрою от дочери. Это будет мой лучший фильм на бумаге! И если
  сегодня Лиза забрала у меня дочку, то через тринадцать лет эта Книга вернет
  мне ее -- даже если меня уже не будет в живых! А меня не будет, ожесточенно
  и обрадованно подумал я, не будет, это уж точно! Ведь когда я допишу эту
  Книгу и отправлю рукопись в банк, что же мне еще останется делать, как не
  покончить с собой?
   И плотная ткань будущего романа, полная драм и комедий эмигрантской
  жизни, вдруг ясно развернулась передо мной на темной глади Бостонского
  залива, и моя личная история легла на ней, как лунная дорожка, которая,
  завораживая и колдуя, тянет вас на смертельную глубину. И впервые в жизни я
  не пожалел, а обрадовался, что я писатель. Кто еще может так отомстить жене
  письмом к дочери, которому суждено стать книгой?
   Радуясь своему замыслу, я прямо тут, у воды, стал пробрасывать в уме
  конструкцию вещи: первая глава--выезд