ьного отравления (попросту говоря, водка была "паленой"), но меня
  медитация с тех пор начала беспокоить. Я несколько раз намекала Людке, что
  она ей, по большому счету, ни к чему, раз пишет Людка исключительно цветы в
  горшках. Ей стоит быть ближе к природе, выезжать на пленэр и все такое, а не
  сидеть истуканом на коврике, закатив глаза. Людка меня не слушала и
  продолжала сидеть истуканом.
   Раз в неделю я сопровождала ее в художественный салон, куда она сдавала
  свои полотна. Перед самым днем рождения мы заглядывали в салон раз пять,
  Людка работала как лошадь, только успевай картины в рамы вставлять, а
  раскупались они весьма неплохо. Во-первых, цветочки всегда выходили
  нарядными, во-вторых, рамки были красивыми, а в-третьих, просила за них
  Людка копейки, а широкой общественности нравятся незабудки на подоконнике. В
  общем, к моменту торжества на руках у Людки оказалась приличная сумма, и она
  решила разгуляться.
   Народу в студию набился целый табун, что и неудивительно, художники - они
  ведь чокнутые, мне это доподлинно известно, раз у меня папуля художник. Пива
  было много, а водки и того больше, а из закуски только вобла; все очень
  быстро перезнакомились, и началось настоящее веселье.
   Людка сунула мне стакан в руку, до середины наполненный водкой, и сурово
  сказала:
   - До дна. За мое здоровье.
   Меня перекосило от одной мысли, что все это придется выпить, но Людка
  смотрела на меня укоризненно