на меня затуманенный взор и сказал:
   - Елизавета, я решил вернуться.
   - В эту квартиру? - уточнила я.
   - Нет, - отчаянно помотал он головой. - Я хочу вернуться к тебе.
   - Вы что, все с ума посходили? - возмутилась я.
   - Нет, - опять помотал он головой. - Я долго думал и понял. Мы созданы
  друг для друга. Я покончил с пьянством. Все, - предпоследний рубанул рукой
  воздух и замер, выжидательно глядя на меня.
   - Когда покончил? - спросила я.
   - Вчера, - охотно ответил он. - Заметь, даже не похмелился.
   Он подобрал животик и с улыбкой уставился в мое лицо. Предпоследний,
  зовут его, кстати, Михаил Степанович, у меня непризнанный гений. Величайший
  поэт всех времен и народов, а также обладатель неповторимого голоса и
  большой любитель русских народных песен. Других достоинств нет. За всю свою
  жизнь, а Михаилу Степановичу уже к сорока, он дважды пытался начать трудовую
  карьеру: первый раз корреспондентом заводской газеты "Гудок", откуда вскоре
  был изгнан за пьянство, а второй - комендантом заводского общежития, откуда
  ушел сам, ибо должность сия не соответствовала его интеллектуальным
  запросам. Ряд моих попыток пристроить куда-либо дражайшего супруга успехом
  не увенчался.
   На момент нашего знакомства он исполнял арию Базилио в народном театре и
  тыкал в лицо всем знакомым тощую книжку своих стихов, изданную на средства
  его матушки, в то время заведовавшей трестом столовых и ресторанов.