горле. Не хватает только опуститься на колени и целовать землю. Впрочем,
  заниматься такими вещами я бы не рекомендовала: несмотря на отличную
  погодку, грязь здесь была непролазная.
   Закинув сумку на плечо, я пошла вдоль забора в сторону поселка. До него
  было с полкилометра, единственная пятиэтажка хорошо видна отсюда, вокруг
  россыпь частных домишек, штук сто, не больше. Я покосилась на забор слева и
  ускорила шаг. Заборы и люди в форме вызывают у меня прилив отрицательных
  эмоций, впрочем, так же, как и бабы в телогрейках. Телогрейка, платочек... Я
  почувствовала головокружение, посмотрела на небо, перевела взгляд на свои
  ноги в кроссовках и усмехнулась. Все атрибуты лагерной жизни остались в
  прошлом, теперь они будут являться мне только в страшных снах.
   За спиной послышался шум мотора, я машинально обернулась. Старенький
  "Запорожец", обогнав меня, направился в сторону поселка, а я вздохнула, хотя
  вздыхать-то и не следовало. Меня никто не встречал, и я этому не удивлялась.
  Все правильно. Я даже рада, что в первые свои минуты на свободе я одна.
   Войдя в поселок, я спросила у тетки, торговавшей семечками возле
  магазина, где гостиница. Оказалось, в трех шагах, что неудивительно: в этой
  богом забытой дыре все в трех шагах друг от друга. Гостиница была больше
  похожа на барак. Длинное бревенчатое сооружение в один этаж с
  латаной-перелатаной крышей. Высокое деревянное крыльцо