еня покосился.
   - Куда?
   - В чулан. Спать хочу.
   Он встал, проводил меня и позаботился, чтобы я не смогла удрать: все
  заперто и ключи у него. Окошко в чулане - собака не пролезет. Я заперлась и
  легла. Было холодно, пьяные выкрики доносились и сюда, уснуть не получалось.
  Часам к двум в доме стало тихо. Не успела я вздохнуть с облегчением, как
  услышала шаги и стук в дверь.
   - Кто? - спросила испуганно.
   - Я это, - ответил Сашка. - Открой.
   - Зачем, уходи. - Я силилась придать твердость своему голосу, но он
  предательски дрожал.
   - Открой, дура, - зло сказал Сашка. - Не трону я тебя.
   - Не открою. - Я вскочила, намертво вцепилась в ручку двери и стала
  тянуть ее на себя.
   - Слушай, больная, - вздохнул он за дверью и вроде бы даже покачал
  головой. - Я тебе русским языком говорю: ты мне без надобности.
   - Ага, - не поверила я.
   - Ага, - передразнил он. - Твой крючок дурацкий и секунду не продержится.
   Что верно, то верно. Я подумала и открыла. Сашка ввалился в чулан, мотало
  его здорово.
   - Здесь спать буду, - заявил он. - Так лучше. Для тебя.
   И бухнулся на кровать. Через минуту он уже спал.
   Я заперла дверь на жалкий крючок и села рядом с Сашкой. Где-то через час
  смогла убедить себя в том, что Сашка в самом деле спит, а не прикидывается,
  и, косясь на него с опаской, обшарила его карманы. Ключей не было, так же,
  как не было документов или чего-либо еще,