ще, что навело бы на мысль, кто он
  такой. Ясно, что ключи в доме, но идти в кухню я не решилась, а вдруг эти не
  спят?
   Просидев с час и изрядно озябнув, я взяла подушку, переложила ее к
  Сашкиным ногам и легла к стене. Водкой от него несло за версту, к тому же он
  начал храпеть, а среди ночи опять забормотал, я чутко вслушивалась, но
  поняла только одну фразу: "Голову, голову ему держи" - или что-то в этом
  роде. Ноги у меня были ледяные, я тянула на себя одеяло, а потом прижалась к
  Сашке. Было стыдно, но так теплее.
   Утром мужики сели опохмеляться. Вид имели мятый, угрюмый, были молчаливы,
  но, выпив и закусив, развеселились пять. У меня с утра болела голова, я
  готовила за перегородкой и думала, во что умудрилась вляпаться.
   К обеду один из гостей, звали его Витюней, съездил в магазин и привез
  водки, веселье пошло по нарастающей. Меня садили за стол, звали хозяйкой и
  потчевали водкой. Чтобы отвязаться, я выпила cтопку.
   Мужики выходили покурить на улицу, вернувшись, не заперли дверь, поэтому
  Димка вновь появился неожиданно.
   - Что ж тебе дома-то не сидится, паренек? - спросил Сашка. Димка таращил
  лаза, потом, запинаясь, спросил:
   - Это что вообще такое? Я подошла к нему.
   - Дима, ты бы ехал домой, а? Я тут с друзьями. - Я смотрела в его лицо и
  молилась, чтобы он понял. - Ты, Дима, сразу к папе заскочи, объясни, что я
  здесь, с друзьями. Скажи, Маша праздник устрoила,