опасен.
   - А чего рассказывать? Сама говорила, личность я темная, подозрительная,
  все так и есть. Ты мне лучше про отца расскажи.
   - Не буду. Зачем? - вновь насторожилась я.
   - Я ж сказал, письмо у меня к нему. Говорили, он поможет.
   Я сверлила взглядом Сашкину физиономию, пытаясь решить, что на это
  ответить. Вздохнула и сказала то, что думала:
   - Я не знаю, Саша, правда не знаю. Мне папа никогда ничего такого не
  говорил. А тебе сидеть много осталось? - Бог знает почему, но этот вопрос
  меня очень волновал.
   - Что значит "сидеть"? - удивился Сашка. - Я ж на воле.
   - Ты все темнишь, ничего не рассказываешь, - вздохнула я, почувствовав
  странную обиду и острое желание спасти Сашку от всех возможных бед на свете.
  - Может, я помогу чем?
   - Пошли, помощница, - хмыкнул он, поднимаясь. - Недалеко уже.
   Часа в три мы вышли на проселочную дорогу. Сашка бодро печатал шаг,
  размахивая руками, я трусила рядом и на него поглядывала. Тут из-за поворота
  возник двухэтажный особняк за высоким забором. Сашка притормозил.
   - Пришли мы, Марья Павловна, - сказал он необычайно серьезно. - Тут у
  меня дельце небольшое, оформлю дельце и тебя домой отвезу. И вот еще что. Ты
  здесь помалкивай, чья дочь. Поняла?
   - Поняла, - кивнула я и сразу спросила:
   - А почему?
   - Отца твоего здесь не любят, но очень уважают. Смекаешь?
   - Нет, - честно созналась я, Сашка почесал нос и кивнул:
   -