о, какая я
  хорошая и какой ты плохой, мне слушать неинтересно. Иди спи. У тебя боевое
  задание.
   - Не могу я спать, когда ты тут одна стоишь и забиваешь себе голову
  чепухой, - разозлился он.
   - Голова моя, хочу забиваю, хочу нет. Было холодно, я поежилась, подумала
  об отце и о Сашке, конечно, тоже. Он спросил:
   - Озябла? - И обнял меня. Рядом с ним было тепло и надежно, и плохого
  думать не хотелось. - Давай я тебя поцелую? - тихо сказал он и поцеловал. Не
  один раз, конечно. И все перестало иметь значение, я обняла его, а он
  подхватил меня на руки, как подхватывал в детстве отец, и пошел в комнату.
  Он был так нежен, что надобность в словах отпала, не нужны были слова, а
  когда я начинала что-то торопливо шептать, Сашка говорил "молчи" и зажимал
  мне рот. И я молчала.
   Я открыла глаза, потянулась и взглянула на часы: почти пять. Сашки рядом
  не было. Приподняв голову с подушки, я покрутила ею немного и тут его
  увидела:
   Сашка стоял в прихожей и разговаривал по телефону. Но поразило меня не
  то, что Сашка в пять утра с кем-то беседует, а он сам, точнее, его лицо. В
  нем не было и намека на обычную насмешку, дурашливость и дерзость, лицо было
  жестким, даже злым и очень неприятным. Я испугалась, но лишь на минуту,
  потом вспомнила, каким Сашка был этой ночью, зевнула, сладко потянулась и с
  головой нырнула под одеяло. Звонит кому-то, ну и что, у него боевое задание.