лаз
  украшал точно такой же синяк, приобретенный вчера, и тоже по обычному делу.
  Так как у Сеньки, как у всех нормальных людей, только два глаза, мне
  оставалось только гадать, в каком виде он появится завтра.
   - Вчера ты неудачно упал с велосипеда, - добавив в голос суровости,
  напомнила я. - Упал с велосипеда и заработал синяк под глазом. Я не учинила
  тебе допрос с пристрастием, хотя сама, падая с велосипеда, обдирала коленки
  или лоб, на худой конец. Но сегодня тебе все же придется объяснить, почему
  ты так упорно падаешь с велосипеда, и все на глаза.
   - Это мое личное дело, - пробормотал он.
   - Извини, теперь уже нет. Я за тебя отвечаю. Если бы твоя мать видела
  тебя сейчас, с ней бы случился нервный припадок. Отправляя тебя ко мне, она
  рассчитывала, что здесь ты по крайней мере в безопасности. И что?
   - Что? - Теперь он вздохнул со всхлипом, опустил готечи и принял самый
  что ни на есть покаянный вид.
   - Ничего. Завтра же с первым автобусом к бабушке, а там к родителям в
  пустыню. В пустыне драться будет не с кем, на то она и пустыня.
   - Я за правое дело, - торопливо сказал он.
   - Само собой, - кивнула я. - А что за дело такое?
   Он еще немного помялся, но все же ответил:
   - Он фотографию отобрал. И не отдает.
   - Фотографию? - не сразу дошло до меня. - Какую?
   - Анину...
   Аня - это, между прочим, Сенькина девушка. Он, как истинный влюбленный,
  носил ее фото с собой в одном чехле с проездным билетом.
   -