ебя свет горит, - сказал Сашка. - Что, опять?
   - Опять, - ответила я.
   - Придушить бы этого сукина сына...
   - У Ильи что, так много друзей?
   - Хорош друг...
   - Он его ждет, - вздохнула я. - Значит, друг. Ты многих знаешь, тех, кто
  ждет его?
   - Успокойся, - попросил Сашка. - Я тебя прошу... Все будет хорошо. Через
  две недели он вернется, и все будет просто здорово. Я тебе клянусь...
   - Конечно, - глотая слезы, согласилась я. - Конечно... все будет просто
  отлично, - швырнула трубку, схватила подушку и уткнулась в нее лицом.
   Ключ в замке повернулся, дверь хлопнула, послышались торопливые шаги. Я
  приподняла голову и увидела Сашку. Он вошел, посмотрел на меня укоризненно и
  отправился в кухню. Мне было слышно, как хлопает он дверцами шкафчиков,
  потом он швырнул стакан в мойку и вернулся в комнату. Ночник освещал его
  снизу, придавая лицу что-то сумрачное, даже трагическое.
   - Так... - Он собрался высказаться резко и даже зло, вместо этого
  вздохнул, сел рядом и взял мою руку. Осторожно поцеловал и прижал к своей
  щеке. - Бессонница и коньяк, - усмехнулся невесело. - Опять одно и то же.
   Я высвободила руку и стала смотреть в потолок, предметы в тусклом свете
  ночника отбрасывали причудливые тени, и я порадовалась, что Сашка рядом со
  мной.
   - Коньяк, это что - норма жизни? - недовольно проворчал он.
   - Хочешь сказать - много пью? - хмыкнула я.
   - Нет. Ты не пьешь. Ты себя в гроб