е тут себя так по-дурацки, значит, не очень уверены в том, что
  Кудрявцева Елена Петровна - это я и есть. Хотя, возможно, я их недооцениваю.
  Я продолжала стоять возле телефона, тупо его разглядывая.
   - Чего там? - спросила Людка.
   - Где? - хмыкнула я.
   - Ну там, откуда тебе звонят.
   - Там все нормально.
   - А зарплату не обещают?
   - Нет.
   - Жаль. Слушай, это тот тип, который здесь вертелся, ну, крутой?
   - Этот не крутой, этот глупый. Ты домой собираешься?
   - Я к тебе в гости собираюсь, сама звала чай пить.
   - Чаю напьешься здесь, гости отменяются, дела у меня.
   - Тогда я вечером зайду.
   - Заходи, только меня дома не будет.
   Я вышла в коридор и немного посидела там на подоконнике. При известной
  ловкости незаметно покинуть почту можно, главный вопрос: стоит ли заходить
  домой. Домом я называла крохотную комнатенку в коммуналке. Темную, сырую и
  холодную. Но и ей я была очень рада.
   В этот город я прибыла к концу второй недели своего бегства. Меня
  покачивало от слабости, от голода и постоянного недосыпания, в голове все
  путалось, я с трудом понимала, кто я и где нахожусь. Умылась в очередном
  туалете очередного вокзала и побрела по прямой как стрела улице с
  неизвестным мне названием, совершенно не представляя, куда я направляюсь, и
  тут детский голос позвал:
   - Мама!
   Я резко обернулась и замерла как вкопанная: прямо передо мной стоял
  Ванька. В белой с черными пятнышками